...Последнее, что я сделал в своей жизни - поклялся отомстить родному брату...
Готовы ли вы узнать о том, что сделала со мной эта клятва?
читать дальше
Ты не знаешь, что тогда происходило. Как нам приходилось защищать свое право на свободу и право на свободу наших семей. Против кого мы направляли оружие. Ты читал об этом лишь в жалких книгах по истории, в которых сухим профессорским языком перечисляются причины и следствия, описывается ход тех сражений. В них не осталось места «живым» людям. В них никогда не будет ни слова о таких, как я и Коллинз… Ты не имеешь ни малейшего представления об этих месяцах, свившихся в годы адской мясорубки, в которой мы полегли тысячами...
Тебе еще не довелось ощущать по рту проголкого вкуса предательства. Тебе не ведома ненависть. Всепоглощающая. Иссушающая изнутри. Пожирающая в тебе скудные остатки человечности. Оставляющая взамен только желание мстить, сметающее на своем пути все живое. И, быть может, потому мне не за что зацепиться в тебе. Возможно, поэтому позволяю тебе жить своей жизнью, не внося в нее хаоса разрушения. В некотором смысле я даже завидую этому твоему благословенному неведению и хочу поменяться с тобой местами. Но одергиваю себя. Ведь и тебе не избежать вяжущей горечи разочарования. И тогда… молись, чтобы я не почуял этого запаха и не пришел к тебе…
Тяжело осознать до конца, что я уже свел тесное знакомство со Смертью. Мы, я и эта старуха с косой, на «ты» уже очень давно. Чертовы полторы сотни лет. Мы с ней, вроде как, друзья-приятели. Она зашла ко мне в ту зиму 1864 и не пожелала выпускать из цепких объятий. Видать, уж сильно приглянулся ей мой серый мундир, сплошь покрытый заплатами… Мне кажется, ее костлявые пальцы до сих пор сжимают мое горло и шарят в гнилой плоти. Меня не опускает чувство, что она следует за мной бок о бок, с наслаждением вдыхая этот мерзостный душок… Будь все проклято! Но знаешь, Коллинз, раз уж Всевышний позволил мне задержаться в этом лживом мире, то я… Я стану его дланью карающей, прикасающейся к сонмам грешников, и, воздающей им по заслугам земным...
Измены. Ложь. Предательство. И далее по списку человеческих грехов, количество которых легион. Все это мы проходили в воскресной школе. Каждые хреновы выходные. Вместе с Коллинзом сидя на скамье в последнем ряду. Задирая и подтрунивая друг над другом. Пугая страшилками. Тайком сбегая со службы, чтобы поживиться горячей выпечкой у миссис Дженкинс или свежими яйцами в курятнике Филимора Флинта. Одноглазый проныра-ветеран не единожды ловил нас и тогда… Тяжела рука нашего папаши, так что доставалось нам обоим от него по самое не горюй.
Ударили по правой щеке – подставь правую, - изо дня повторял пастор, будь он неладен со своей праведностью, каждой заблудшей овце. Но знаешь, в чем проблема, брат? Я больше не могу подставить правую щеку, потому что безнадежно мертв. О! Ты бы удивился тому, насколько мертв! Мертвее твоих мертвых янки, которых тоже было не счесть в тот день на поле.
Почему Бог позволил тебе жить в то время, как я сам гнил в земле – могиле, выкопанной тобой – твоей попытке очистить свою совесть, замолить собственные грехи?... Почему ты вышел с оружием против меня – своей плоти и крови?... Почему предал наши идеалы?...
Впрочем… Какая разница, что ты ответишь…
Теперь, благодаря отменному чувству юмора твоего Боженьки, мне по силам искоренить таких, как ты – стереть с лица земли ваш прогнивший до основания род. Я отомщу тебе, брат. Я отомщу тебе, Сэм. Отомщу за Дина…
И не нужно взывать к нему – он все равно тебя не слышит. Он слушает только меня и бурление своей злости в крови. Он слушает меня, потому что нас обоих пожирает изнутри одна и та же вечно голодная тварь. И ты взрастил ее собственными руками, Сэм…
Я заглядываю к нему в душу. Читаю его мысли. И мне вдруг чудится, что я стою над озерной гладью, взирая на свое отражение. Он тоже познал Ад во всех его ипостасях. Ему также приходилось убивать, чтобы выжить. Его руки по локоть в крови, но он по-прежнему готов порвать всякого, кто посягнет на святая святых – его семью… Также, как и я когда-то…
Но знаешь, Сэм, что меня зацепило в нем больше? Причина того, почему неукротимая ярость выжигает в нем пустыню. Она проста, Сэм, - ты бросил его одного: подыхать! Вот что роднит меня с Дином. Вот что роднит тебя с моим братом. И пусть ты не хочешь признаваться самому себе, но вы с Дином и мы с Коллинзом – как две стороны одной медали, плавящейся в одной и той же геенне огненной. И да свершится правосудие и да будет отомщен, Вэнс, твой раб Божий!...
Готовы ли вы узнать о том, что сделала со мной эта клятва?
читать дальше
Ты не знаешь, что тогда происходило. Как нам приходилось защищать свое право на свободу и право на свободу наших семей. Против кого мы направляли оружие. Ты читал об этом лишь в жалких книгах по истории, в которых сухим профессорским языком перечисляются причины и следствия, описывается ход тех сражений. В них не осталось места «живым» людям. В них никогда не будет ни слова о таких, как я и Коллинз… Ты не имеешь ни малейшего представления об этих месяцах, свившихся в годы адской мясорубки, в которой мы полегли тысячами...
Тебе еще не довелось ощущать по рту проголкого вкуса предательства. Тебе не ведома ненависть. Всепоглощающая. Иссушающая изнутри. Пожирающая в тебе скудные остатки человечности. Оставляющая взамен только желание мстить, сметающее на своем пути все живое. И, быть может, потому мне не за что зацепиться в тебе. Возможно, поэтому позволяю тебе жить своей жизнью, не внося в нее хаоса разрушения. В некотором смысле я даже завидую этому твоему благословенному неведению и хочу поменяться с тобой местами. Но одергиваю себя. Ведь и тебе не избежать вяжущей горечи разочарования. И тогда… молись, чтобы я не почуял этого запаха и не пришел к тебе…
Тяжело осознать до конца, что я уже свел тесное знакомство со Смертью. Мы, я и эта старуха с косой, на «ты» уже очень давно. Чертовы полторы сотни лет. Мы с ней, вроде как, друзья-приятели. Она зашла ко мне в ту зиму 1864 и не пожелала выпускать из цепких объятий. Видать, уж сильно приглянулся ей мой серый мундир, сплошь покрытый заплатами… Мне кажется, ее костлявые пальцы до сих пор сжимают мое горло и шарят в гнилой плоти. Меня не опускает чувство, что она следует за мной бок о бок, с наслаждением вдыхая этот мерзостный душок… Будь все проклято! Но знаешь, Коллинз, раз уж Всевышний позволил мне задержаться в этом лживом мире, то я… Я стану его дланью карающей, прикасающейся к сонмам грешников, и, воздающей им по заслугам земным...
Измены. Ложь. Предательство. И далее по списку человеческих грехов, количество которых легион. Все это мы проходили в воскресной школе. Каждые хреновы выходные. Вместе с Коллинзом сидя на скамье в последнем ряду. Задирая и подтрунивая друг над другом. Пугая страшилками. Тайком сбегая со службы, чтобы поживиться горячей выпечкой у миссис Дженкинс или свежими яйцами в курятнике Филимора Флинта. Одноглазый проныра-ветеран не единожды ловил нас и тогда… Тяжела рука нашего папаши, так что доставалось нам обоим от него по самое не горюй.
Ударили по правой щеке – подставь правую, - изо дня повторял пастор, будь он неладен со своей праведностью, каждой заблудшей овце. Но знаешь, в чем проблема, брат? Я больше не могу подставить правую щеку, потому что безнадежно мертв. О! Ты бы удивился тому, насколько мертв! Мертвее твоих мертвых янки, которых тоже было не счесть в тот день на поле.
Почему Бог позволил тебе жить в то время, как я сам гнил в земле – могиле, выкопанной тобой – твоей попытке очистить свою совесть, замолить собственные грехи?... Почему ты вышел с оружием против меня – своей плоти и крови?... Почему предал наши идеалы?...
Впрочем… Какая разница, что ты ответишь…
Теперь, благодаря отменному чувству юмора твоего Боженьки, мне по силам искоренить таких, как ты – стереть с лица земли ваш прогнивший до основания род. Я отомщу тебе, брат. Я отомщу тебе, Сэм. Отомщу за Дина…
И не нужно взывать к нему – он все равно тебя не слышит. Он слушает только меня и бурление своей злости в крови. Он слушает меня, потому что нас обоих пожирает изнутри одна и та же вечно голодная тварь. И ты взрастил ее собственными руками, Сэм…
Я заглядываю к нему в душу. Читаю его мысли. И мне вдруг чудится, что я стою над озерной гладью, взирая на свое отражение. Он тоже познал Ад во всех его ипостасях. Ему также приходилось убивать, чтобы выжить. Его руки по локоть в крови, но он по-прежнему готов порвать всякого, кто посягнет на святая святых – его семью… Также, как и я когда-то…
Но знаешь, Сэм, что меня зацепило в нем больше? Причина того, почему неукротимая ярость выжигает в нем пустыню. Она проста, Сэм, - ты бросил его одного: подыхать! Вот что роднит меня с Дином. Вот что роднит тебя с моим братом. И пусть ты не хочешь признаваться самому себе, но вы с Дином и мы с Коллинзом – как две стороны одной медали, плавящейся в одной и той же геенне огненной. И да свершится правосудие и да будет отомщен, Вэнс, твой раб Божий!...
@темы: 13 круг
. Может, немного позже пойдет))) Милая моя, тапочки все от тебя приму – смело критикуй и ругай меня за все, что не понравится.
Но, это правда так 