Исполнение:
читать дальше
Чертов Гавриил. Чертово пятьдесят второе апреля. Чертов «Aerosmith», будто в насмешку поющий вновь и вновь о падших ангелах* в неизменном кафе на всё том же углу улицы.
«Один, два, три… Три с половиной…»
Вот оно время. Кажется, что оно осязаемо. Покадровая съемка без возможности сказать стоп оператору. И Сэм знает, что на «четыре» к их столику подойдет официантка с двумя снежно-белыми чашками кофе, а на «пять» Дин спросит:
- Может ещё по гамбургеру в качестве дополнительной заправке топлива?
Сэм помнит все возможные варианты последующих ответов на его «давай, но мне салат» или «а тебе не кажется, что здесь кошками попахивает, жаренными?», он молчит ещё минуту. Пока…
- Дин, локоть…
Пока Дин в двадцать шестой раз сшибает локтем чашку, и та летит вниз, насмешливо рисуя заковыристый символ бесконечности под звонкие маты её бывшего временного владельца.
«Двенадцать осколков», - считает Сэм, стараясь не обращать внимания, как кофейная лужица превращается в издевательский смайлик. - «Надо же, а вчера было ровно десять».
И Сэму кажется, что он нашел отличия одного дня от другого: новое пятно на обоях в их номере, более промозглое утро, в котором аккорды надоевшей песни звучат ещё громче. Но это было всё иллюзией, впрочем, как и всё вокруг.
- Спасибо, Гэб, что без клоунов, - шепчет Сэм тому, кто точно его расслышит, засыпая на том же холодном матрасе, пахнущем в этот раз не столько хлоркой, а сколько плесенью.- Будем считать, что это передышка.
- Сэм, какая передышка? Мы уже завтра должны быть в Висконсине, - громко зевает Дин.
«А он никогда не меняется, никогда… Даже когда всё иллюзия, Дин настоящий.»
Эти мысли приходят уже во сне и явственно помнятся даже, когда Сэм просыпается. Хотя в то утро, всё ощущалось совершенно иначе: шум двигателя «импалы» и шум попутного ветра в ушах кажутся самой лучшей музыкой на земле, а первое мая - самой лучшей датой.
* Имеется ввиду песня Fallen Angels, «Aerosmith».