Двенадцатый круг

[SPNBrothersinarms]

Вышло не совсем то, что хотел заказчик((( Юмора не получилось(((

Спасибо за интересную заявку!
Заявка
Проклятие «усатого няня»: дом Чака под действием какого-то сильнодействующего проклятия – все, кто переступает его порог становятся маленькими карапузами. Пророку приходится как-то справляться с нашествием малышей и подмога приходит откуда не ждали - Бэкки приходит на выручку автору книжек СПН. Количество малышей неограниченно, равно, как и захаживающих к Чаку гостей Даешь больше маленьких Винтов и других персонажей в столь нежном возрасте!

Он просыпается. Нет – про-о-о-осы-ы-ыпае-е-ется.
Сыплется, будто песчаный человек. Из сна – в реальность.

Шею свело, нога онемела, во рту пересохло, и ломит в висках. Яркий полуденный свет режет глаза. Вода воняет пластиком и не утоляет сушняк, неизбежный, как потоп - после виски на ночь.
Чак плотнее запахивает халат и идет на кухню.
Тапочки – порваны, на подошве дырка, зато можно обуть, как придется – левый на правую ногу, правый на левую и наоборот: никакой разницы – они разношены и удобны, словно клетчатые чемоданы без ручки.
Богу или пророку – думайте, что угодно, Чаку все равно – облик неудачливого писателя- неряхи, скрытого алкоголика - помогает оставаться тем, кто он есть, и при этом оставаться незаметным и живым.
Кто угодно может войти в его дом – Винчестеры, ангелы, демоны.

В холодильнике пусто, уже три дня, с тех пор, как Бэкки уехала, собрав вещи. Вялый пучок укропа и кетчуп не в счет.
За занавеской в стекло бьется муха, жужжит, словно заведенная, перекрывая детский смех и крики за окном: « Конфеты или жизнь!»
Дети. В смешных костюмах ведьм, ангелов и бесов.
Сегодня - Хеллоуин. Не рождество, конечно, но тоже праздник.
На столе – заранее заготовленные сласти и оранжевая тыква. Вырезать в скользком боку овоща рожицу монстра не получается – нож соскальзывает, чиркая по большому пальцу до крови. Хорошо, что по большому, на не по указательному, хорошо, что не сильно – можно будет печатать. Чак слюнявит палец, заматывает его найденным в аптечке бинтом, садится к компу.
Крики детей на улице все ближе, громче. Визг, веселая возня.
Что бы такое написать – хеллоуинское, волшебное? Ага, вот!

Через час он заканчивает текст, но не ставит последнюю точку, а идет в душ. Затем находит и натягивает свои единственные джинсы, клетчатую рубаху – нехорошо же показаться перед детьми в трусах и растянутой футболке. Ботинки чуть жмут, но это ерунда.
– Ну, я готов, – шепчет вслух. – Точка, – и торжественно стучит раненным пальцем по клавише.
Он ожидает грома, молнии, вспышки света или огня – ничего. Ничего не происходит. Чак подходит к столу – заесть горечь разочарования конфеткой, и слышит громкий стук в дверь. И предсказуемо злющий голос Дина:
– Чак! Не вздумай прикидываться, что ты не дома!
Чак нервно одергивает рубаху, сглатывает и открывает дверь.
– А ничего, что мы из соседнего штата перлись? Не могли понять, какого хера? Пока Сэм не втумкал, что это твои фокусы. Что ты там понаписал, пророк гребаный? – Дин стоит на пороге, хмуро пялится, гоняя во рту жвачку. Не иначе – отбить запах виски. Сэм возвышается за его плечом.
– Эээ, привет. Входите… - Чак машет рукой. – Я все объясню.
- Объяснишь, а как же. И не дай бог, чтоб объяснение мне не понравилось, – с нажимом говорит Дин, сплевывает жвачку на крыльцо и шагает через порог. Сэм вваливается следом, прожигая Чака недоверчивым взглядом.

Стоп- кадр с разительным эффектом: Дин и Сэм стоят у порога, изумленно пялясь на Чака - снизу вверх.
– Привет, дети! Дин, Сэм! – улыбается Чак двум маленьким мальчикам. – Меня зовут Чак. Хотите конфет?
– Хотим! Хотим!
Дин и Сэм, им четыре. Они тащат со стола пакет с леденцами, усаживаются на диван и требуют включить телевизор.
В нормальных обстоятельствах маленькие Винчестеры непременно бы спросили об отце, закидали бы Чака тысячью вопросов, но кто говорит, что все нормально?
Это такое хеллоуинское заклятие – переступил порог дома, и все - ты становишься ребенком, ты ничего не помнишь о своей прежней жизни, тебе – четыре.
Пока мальчишки уничтожают сладкое, Чак их рассматривает.
Дин – крепкий карапуз. Двух передних зубов нет, вихрастый и щекастый, а взгляд – как у его матери, Мэри, Чак ее видел. Сэму тоже четыре, но он все равно кажется младше – худенький, с трогательными, будто нарисованными тонкой кисточкой светлыми бровками, за щекой конфета, другая - в руке. Они шуршат обертками, болтают ногами и смеются - так заразительно, что у Чака теплеет на душе.
– Ой, – вскрикивает Сэмми и закрывает ладошками глаза. – Дин! Кот поймал мышонка!Он его съест!
– Нет- нет, Сэмми! Не бойся, все будет хорошо!
Дин подвигается к Сэму ближе, обнимая его за плечи, и шепчет ему прямо в ухо:
– Открой глаза, смотри – мышонок убежал!
Сэм - глядит сквозь пальцы, одним глазом:
– Правда?


Чак ждет недолго – а вот и Сингер. При виде малышей – Винчестеров он от удивления роняет челюсть почти до пола. Чак улыбается и настойчиво тянет его за рукав, через порог.
Бобби - серьезный малыш, как старичок, но обнимает Чака за ногу, довольно пыхтит, когда его гладят по голове, по рыжим непослушным волосам.
– Иди к Дину и Сэму, они там конфеты уничтожают, – подталкивает Чак маленького Бобби к дивану.
Следующим появляется Кастиэль в теле Джимми Новака. Он еще не умеет прятать крылья, они топорщатся у него за спиной, будто хрупкие крылышки чудесной бабочки, но Чак решает – в Хеллоуин можно, никто не узнает в карапузе ангела.
Кроули – с крылышками черного цвета, на его ботиночке развязан шнурок. Чак наклоняется – завязать, а малыш- хитрюга, втихомолку, быстро выбирает из пакета шоколадные конфеты с орешками и прячет их в карманы.
А вот и девчонки – Мэг, Руби, Бэла.
Они такие милые, доверчивые, с такими чистыми глазами, что у Чака наворачивается слеза. Они хихикают, поглядывая на мальчиков, и шепчутся.

– Детишки, кто со мной?
– А куда? – кричат наперебой.
– Сейчас – в магазин, выбирать игрушки, а потом – в парк, кататься на карусели!
Слова Чака тонут в радостных криках. Девочки хлопают в ладоши, а мальчики прыгают, превращая диван Чака в батут.
Они – четырехлетки, они не боятся упасть, они ничего не боятся – ни монстров, ни архангелов, ни света, ни темноты.


В семейном автобусе ( Чак не позабыл написать) все пристегиваются ремнями безопасности – мальчики помогают девочкам – а потом, в дороге, поют бесконечную песню. Бесконечная дорога ждет Винчестеров и бесконечная песня их жизни.
Дин поет звонким нежным голоском – Чак отгоняет мысли о том, кем бы мог стать Дин, если бы…
Если бы.
Сэм вторит Дину - подстраиваясь, прислушиваясь к его соло.
Мэг и Бэла фальшивят, а Руби стесняется петь поначалу – она, как рыба, беззвучно открывает рот, но потом, глядя на старательно выговаривающего слова Сэмми, смелеет и начинает подпевать.
Кроули поет, щелкая пальчиками, а Бобби покачивает головой в такт и улыбается, Кастиэль поглядывает в окно, вдаль, будто видит что-то доступное только ему одному.

– А теперь – выбирать игрушки! Только по одной, каждому! Хорошо?
Последние слова Чака уже никто не слышит: Дин тащит Сэма за руку, следом за ними бежит Бобби. Кас, как ни странно, вместе с Кроули, а девочки – каждая сама по себе.
Чак переводит дух и достает из кредитку, вспоминая, сколько у него на счету – вот о том, что он практически на мели, он и не подумал. Ну да ладно, на игрушки и развлечения денег должно хватить, а потом видно будет.
Ему стыдно вести подсчет - Винчестеры давно оплатили все счета.

– Ну –ка, что вы себе выбрали? – Чак опускается на корточки, встречая детей.
– Смотри, классный ножик!
– Это меч, Дин, запомни.
Дин важно кивает:
– Дааа. Можно мне меч, Чак?
– Конечно, – Чак тянется – погладить Дина по голове, но тот уклоняется в сторону:
– А Сэм хочет книжку!
В руках Сэмми – книга, он прижимает ее к себе обеими руками – отнять не получится, и не пробуй.
– Отличный выбор, Сэмми!
Кас выбрал игрушечную корону, Кроули – детский набор для кройки и шитья, Бобби – большое ружье с патронами.
Бэла вертит в руках глянцевую сумочку, Мэг – яркую пластмассовую посудку, а Руби – куклу – мальчика.

Они галдят и восторженно сверкают глазами, шумной стайкой мчатся к автобусу.
– Спасибо тебе, Чак, – застенчиво говорит Кас, а остальные подхватывают:
– Спасибо!
Чак печально и рассеянно улыбается - он чувствует себя неловко, он словно впитывает в себя детскую радость и свет.

Чак стоит и смотрит, как кружится карусель под веселый незатейливый мотив – сначала медленно и плавно, а потом быстрее и быстрей. Как жизнь – держись, не свались вниз.
Это время жизни может оказаться долгим, но не для всех. Герои умирают молодыми.

Они все выбирают по себе.
Дин и Сэм машут Чаку из автомобильчика, Бобби – мчится, как рыцарь на лошадке, Касс и Кроули будто летят по кругу - на сказочных птицах, а девочки устроились в большой карете, словно принцессы.
Словно настоящие и приемная дочери Короля.

Полосатая карусель - зима, весна, лето, осень - как юла времени.

Дин обнимает Сэма, они вцепляются друг в друга, хохочут, переглядываются, ловя открытыми ртами ветер. Бобби переворачивает свою бейсболку козырьком назад. Кас и Кроули, словно шутя, толкают друг друга локтями, поглядывая на Чака. Чак грозит им пальцем:
– Ведите себя хорошо, дети! Ну, хотя бы иногда!
Если никогда не шалить в детстве, не бунтовать, не геройствовать – какими вы вырастете?
Каким будет ваш мир? И он – будет?

Они лакомятся яблочно – тыквенным пирогом за столиком на лужайке парка, а потом, в синих сумерках, когда боги просыпаются, Чак везет своих гостей домой.
Он включает настольную лампу – ее свет желтый, как улыбающаяся свечой хеллоуинская тыква.
Взрослые Дин, Сэм, Сингер, Кастиэль, Кроули, Мэг, Руби и Бэла где-то в задверье, здесь только их потерянное детство и большие, взаправдашние тени – на стенах и на полу.
Дети усаживаются на диван, сжимая в руках свои игрушки и сладко зевают – они еще не научились не спать по ночам.

– Почитаешь нам сказку? – просит Бэла. – Пожалуйста. Про Винни – Пуха.
Они засыпают, все, как раз в том месте, когда Кристофер Робин взял свое ружье и отправился в поход. Чак гладит их по головам. Он так рад, что смог подарить им еще один день детства.
– А я знаю, кто ты, – это сонный Дин, счастливым голосом. – Ты – не наш папа, но подарил нам игрушки, мы ели вкусный пирог. Ты - Санта!
Дети верят, что сказки сбываются.

На компьютерных часах Чака двенадцать ночи. Полночь - время для Золушки, пора.

К дому подъезжает машина Бэкки, виновато мигает стеклянным лучом фар.
– Вот знала же, что не спишь, пишешь, – привычно ворчит Бэкки, открывая дверь ключом.
Чак не ожидает грома, молнии, вспышки света или огня, все так и случается - ничего не происходит, только дети исчезают, как будто их и не было.

– Привет, Бэкки, – улыбается Чак. – Ты вернулась?
– Я... просто помаду забыла... А ты тут как? Что нового написал?
– Ммм, ничего особенного. Сочинял хеллоуинскую сказку.
– О, здорово. Люблю сказки, – Бэкки заглядывает ему в глаза. – Чак. Знаешь что? Давай мириться. Начнем все заново. С нуля.
– С нуля? - улыбается Чак.
- Да. А потом расскажешь мне историю.
- Хорошо, Бэкки. Есть у меня одна - про то, почему Дин Винчестер не любит Хеллоуин и любит Рождество.