Едем!
После 8-го сезона
ВойнаОн пришёл в полном праве.
В силе и славе. С кровавой короной на челе.
Конь под ним – пожар, и могучи его раскалённые копыта. Где ступает огненный зверь, пылает земля, хвост же его и грива – дым горящего человеческого жилья.
Ужасен оскал зверя, но улыбка Всадника – ещё страшнее. В ней собрана единственная суть Войны: убивай. Парадный, по линейке, строй солдат, сияние орденов, чудовищные молебны «за победу нашего оружия», газетные истеричные сводки, восторг взыскующих славы юнцов и деловитость ветеранов… Фальшь! Фальшь!
На самом деле это всё – отражения улыбки Первого Всадника Апокалипсиса.
Убивай. Иначе убьют тебя, иначе сожгут твой дом, иначе твои дети никогда не родятся, иначе погибнет всё, что тебе дорого. Убивай, ты в своём праве, можно, попы отмолят, война же, только трус не взял оружие, таких девки не любят, да и девки тоже с нами, у нас равноправие, бля, людей развелось дохера много, останутся самые сильные, и они-то заживут!.. Мы заживём. Я заживу! Я! Меня ведь никогда не убьют, потому что я убью первым.
Улыбается Всадник. Ненасытную саранчу несёт по полям вместе с пороховой гарью, вода в реках горька от трупного яда, и слёзы вдов пахнут полынью.
Трубача только нет, мёртв Габриэль, да ничего, обойдёмся ударными. Дробь автоматных очередей, синкопы взрывов, контрапункт рушащихся зданий – сойдёт.
Всадник даже хохотнул над собственной шуткой.
Светоносный наглец ошибался. Не нужны никакие вирусы. Зачем костыли здоровому? Вся эта гниль, дикая свирепость и желание перегрызть глотку ближнему своему – в каждом человеке. Нужен только повод. Только проколоть нарыв, чтобы хлынуло.
И ещё важен масштаб. Да, размер имеет значение. Чтобы никто не мог считать себя не у дел. Чтобы никто не смог отсидеться в норе или на дереве.
А для этого сначала нужно слегка подкормить костерок, немного совсем, пока количество пролитой крови не перейдёт критическую отметку. Как перейдёт, уже можно расслабиться. Дальше война становится личным делом и заканчивается только под могильной плитой последнего солдата.
У Всадника было много наработок по этой теме, и некоторыми он гордился по праву. Но в этот раз собирался попробовать кое-что принципиально новое.
Сумасшедший Божий писарь с комплексом неполноценности сделал ему царский подарок. Падшие ангелы – идеальный враг. Несколько обгорелых пернатых, которые в шоковом состоянии начали убивать всех, кто к ним приближался – больше не надо. Профессиональные кликуши взялись за дело грамотно и чётко, раздувая число жертв и убийц, расписывая могущество и жестокость ангелов, хотя те просто не помнили себя от боли и страха… Идеальный враг. Падшим мог оказаться любой человек. Диверсанты Абадонна шастали по земле почти открыто, небрежно маскируясь чужими перьями.
Всё шло как надо. Уже уничтожили деревеньку в Черногории под предлогом того, что там скрывались падшие. Уже родственники погибших в этой деревеньке спалили сербский посёлок ответным рейдом, не изыскивая дополнительных причин. Уже церковники, к которым Первый Всадник издревле питал нежнейшие чувства, сцепились насмерть по поводу того, из-за греховности какой именно конфессии слуги Божьи стали исчадиями ада. Выжившие исчадия, стремительно зверея, объединялись в боевые отряды.
Но этого всё ещё было недостаточно. Наносной слой так называемого гуманизма истирался неравномерно и медленнее, чем хотелось бы Войне. Он знал, что некоторые люди укрывают общипанных ангелов, а в некоторых местах бывших крылатых вообще хорошо приняли… Непорядок.
Первый Всадник спешился. Оценил оформление.
Неплохо. Алые сполохи заката рассеиваются в пыльных небесах причудливыми фигурами. Жемчужно-серый пепел под ногами перемежается участками оплавленного грунта. Здесь разорвалась первая баллистическая «СС Сатана», пока что без ядерной боеголовки. Пока что.
Вообще он ценил антураж, недаром же места побоищ назывались театром боевых действий. Своей слабости Война слегка стеснялся, но отказаться от всех этих лент, плюмажей и аксельбантов не мог.
Он остановился на краю воронки и носком кованого сапога столкнул вниз небольшой камень. Три человека, находившиеся на дне искусственного кратера, повернули головы на шум. Двое из них неуклюже поднялись на ноги. Сверху они казались ещё меньше, чем на самом деле. Маленькие, жалкие, с локтями, скрученными за спиной, как положено пленным на войне… Жаль, что ещё один удрал за край. Первый Всадник в очередной раз подумал, что только по нелепой случайности этим пигмеям удалось остановить конец света в прошлый раз. И ещё из-за невероятного самомнения Люцифера, который посмел запихать их, четверых Всадников Апокалипсиса, в бренные людские тела. Сейчас-то Война пребывал в своём истинном обличьи, и отобрать у него хоть перстень, хоть что ещё, было бы весьма затруднительно.
- Чего надо? – хмуро спросил человек со дна воронки.
На этого зеленоглазого наглеца Первый Всадник возлагал особые надежды. Это был его человек, человек войны. Непокорный, неутомимый и упорный Дин Винчестер. Дерзкий взгляд, хотя равная рана на рёбрах не может не доставлять неудобств.
- Предложить кое-что, - чудовище в кровавой короне присело на край обрыва. – Коротко, по сути, а то некогда мне, война идёт.
И снова усмехнулся собственной остроте. Усмешка вышла под стать каламбуру: неудачная.
- Наша сказка хороша, начнём её сначала, - устало произнёс самый высокий из людей в яме.
Ему было плохо настолько, что он даже не привстал, а только повернул голову. Надо будет одолжить у Чумы что-нибудь стимулирующее для этого красавца, иначе долго не протянет. А малыш Сэмми должен быть в строю. Привычка к борьбе у него, можно сказать, в крови. Сэм всю жизнь воюет сам с собой, и его опыт наверняка окажется чрезвычайно интересным.
- В вашей сказке начнётся новая глава. Моя. Это будет жутко эпичная глава…
- Переходи к делу, сукин сын.
О, а вот и третий голос подал. Неплохо держится, как для бывшего ангела. Большинство павших коллег на его месте уже начали бы беситься от непривычной боли в вывернутых руках, ведь у него ещё и ключица сломана. А кто не взбесился, впал бы в прострацию. А этот ничего, спокоен, по крайней мере, внешне. Успел выработать иммунитет? Сказывается длительное общение с людьми? Без разницы, впрочем. Тот же Чума просил оставить ему это нелепое создание для каких-то тошнотворных целей. Ничего личного, говорил, чистая наука. Ага, совсем ничего. И отрезанный палец – это ничего. Ладно, надо посмотреть-подумать, пока не настала очередь нашего Третьего, на коне гнойной масти, командовать парадом.
- К делу так к делу. Этот Апокалипсис не остановить никому. Потому что он начался сам по себе. Не трубила Иерихонская труба, не ломал печати Люцифер. Просто количество сдерживаемого дерьма во человецех перешло в качество. Эту войну люди позвали сами, они не могут без меня, они теряют смысл жизни. Они так долго ждали повода хорошенько подраться, что остановиться просто не смогут. Слишком много славного оружия в мире, слишком сильна жажда убийства, слишком хорошо люди готовы ко мне, чтобы кто-то мог выиграть эту войну. Ангелы были только поводом. Даже если их истребить до последнего, ничего не закончится. Скоро, совсем скоро от меня не будет спасения даже в Антарктиде. А за мной идут остальные, и Всадник Смерть заберёт последнего человек с лица земли скорее, чем настанет весна следующего года.
- Люди не дадут себя так просто уничтожить, - покачал головой Дин. – Они умнее, чем ты думаешь.
- Уничтожить – не дадут, но в том-то и дело, что они уничтожат себя сами. Никто не победит.
- Так вы же к этому стремитесь, разве не так? Что ты хочешь от нас, если всё катится к желаемому результату своим ходом? – длинная, сложная фраза сбила Сэму дыхание, и он без сил откинулся на оплавленную стену ямы.
- Мне скучно, - признался Первый Всадник с обезоруживающей откровенностью. – Зачем воевать, если никто не победит? А я хочу, чтобы кто-нибудь победил. И вы должны это обеспечить. Я отпущу вас с тем условием, что каждый – только отдельно! – соберёт вокруг себя силу, организует и направит в бой. Кастиэль, само собой, объединит падших, Винчестеры поделят людей. С вашими талантами… за вами пойдут охотно, ибо вы будете видеть цель.
- Мы не будем воевать друг с другом, - бывший ангел первым сообразил, к чему клонит Всадник. На его тёмном от грязи и синяков лице вспыхнул гнев.
Война даже залюбовался. Нет, не отдаст он такого бойца этому гнойному живодёру. Такой самому нужен.
- Будете, - сказал он, - если захотите, чтобы выжил хоть кто-нибудь. Один из вас троих точно выживет, а один из трёх – это уже тридцать три процента. Если откажетесь, я просто засыплю эту яму землёй, хорошо утрамбую и заровняю. Будет ноль процентов живых в вашем маленьком коллективе, а мировая бойня будет катиться дальше к полной гибели человечества, как только что справедливо заметил Сэм.
Всадник притопнул, и крошево из земли, стекла и камня хлынуло в кратер, засыпав стоящих людей до колен, а полулежавшего Сэма – до плеч.
- У тебя ничего не получится! – выкрикнул старший Винчестер, пытаясь выбраться самому и стряхнуть хоть часть сыпучей дряни с младшего. – Я не буду драться с братом! Никогда!
- Значит, подождёшь, пока его убьёт твой дружок. Или подставишься сам, тут уже свобода предпочтений. Поймите, глупые, вы должны дать шанс себе и человечеству сохранить хоть что-то. Любое что-то на бесконечность больше, чем ничего. Вы же и так готовы погибнуть друг за друга… Сделайте вашу смерть осмысленной.
- А если мы объединимся против тебя? – спросил Сэм, вяло ворочаясь в крошеве. Ему было безразлично, где лежать, но Дин так бился, без рук откапывая его из-под завала, что надо было помочь хоть немного.
- Против кого, дурачок? – ласково спросил Первый Всадник. – С войной воевать нельзя. Можно только с людьми. Кого бы вы ни выбрали моим воплощением, это всё равно будет человек. И раскол в рядах неизбежен. Нет, ребята. Чтобы победила жизнь, вам придётся драться друг с другом. До конца, без поблажек. Или умрите сейчас. Выбирайте. Можете посовещаться минуту-другую.
Они смотрели снизу вверх на чёрную фигуру Войны в кровавой короне, они видели в отдалении (но не так далеко, как хотели бы) высушенную тень Белого Голода и Чуму, на восковой личине которого проступали алые язвы. Смерть медлил появиться, но его тяжёлое дыхание насыщало самый воздух.
Им опять надо было выбирать.