Голод
Смерть всегда был зазнайкой.
Еще с тех незапамятных времен, когда голод был Голодом. Когда все до единого континенты лежали под пятой четырех всадников – люди дохли, как мухи, тысячами: от голода, болезней, бесконечных кровопролитных сражений. Смерти оставалось только собирать урожай. Да и то не своими бледными руками – под рукой отирается стайка безотказных жнецов.
Чего стоит Смерть без них троих?
Пустышка.
Только и может, что держать надменный вид да обещать пережить самого Бога.
А на деле сам отдал людишкам перстенек. Кольца-то к ним вернулись – сколько веревочке не виться… Забрав перстень, Всадника можно ослабить, лишить на время силы, но нельзя убить. Чтобы убить – нужно было постараться. И не людишкам знать, что надо делать для этого.
Не будь Смерть одним из Всадников, трое остальных уж разобрались бы с предателем. Следовало еще добраться до Люцифера, который дернул их зазря, а сам свалился в клетку. Да и человечишкам, отрубившим пальцы мясным костюмчикам авторства Люцифера, хотелось задать пару вопросов. Буде они еще живы.
Но сперва – утолить голод.
Времена пошли не те. Лишь только кое-где остались те, кого мучает тот самый, первозданный голод. Кто делит горстку зерна на три дня. Чьи животы раздуваются от недостатка, а не от переизбытка.
Деликатес.
Но кто бы мог подумать в те незапамятные времена, когда люди всерьез рисовали всадников верхом на кривоногих лошадках и ждали прихода классического библейского Апокалипсиса, что сейчас будет даже сытнее. Чем сытнее человечеству – тем сытнее всадникам. Люди стремительно плодятся, охотно разносят вирусы с континента на континент, воюют не мечами, а ядерными боеголовками. Голод тоже не в обиде. Этому, современному, мясу никогда не бывает вдоволь. Они не радуются куску хлеба, а хотят намазать его маслом. Они жаждут и алчут. Вина, изысканных яств, наркотиков, игр, развлечений, плотских утех, золота. Больше, больше, больше, еще больше. С каждым годом – все острее голод.
Раздолье.
Голод питался их голодом. Утолял свой. И тоже хотел большего.
Ему не нужны были помощники. Сейчас – нет. Демоны – люциферовы прихвостни – пусть гниют в аду. В этот раз – они сами. Он сам. Дрожа от возбуждения, Голод нащупывал ниточки, ведущие его к тем, чьи голодные, алчущие души насытят его. И пробудят еще больший голод, и утолят его. А он – разожжет голод в них. Подкинет поленьев в этот костер. Пока то, основное, главное, не выйдет на первый план и не сожрет каждого из слабых, податливых человечишек с потрохами. Не заставит упиться до смерти, наесться до смерти, налюбиться до смерти, наиграться до смерти. Каждому свое. Их гибнущие в корчах голода души принесут ему наслаждение – утолят собственный голод.
Круговорот.
Пока не останется никого. Пока не соберут свою жатву он, а также братья Война и Чума. А Смерть – зазнайка и посредник – не отволочет их души Богу ли, Дьяволу ли или его представителю в Преисподней. Это Голод не волновало. Он предвкушал.
***
Голод въезжает в городишко на рассвете. Похрустывает первая предзимняя наледь, гулко воют чуткие собаки, дыбят спины коты, смолкают птицы. Люди спят. Слабейшие уже ворочаются в постелях, причмокивают губами, сладко улыбаются в предвкушении.
Ниточки натягиваются, звенят в стылом воздухе.
Пятилетняя Джулия. Она очень, очень-очень любит конфеты. Шоколадные, с карамельной начинкой. Особенно с карамельной. Ее мама думает, что Джулия не знает, где лежит целых три килограммовых пакета. А Джулия знает. Она увидела, как мама прячет их в шкафчике над столом – за банками с кофе. И она проснулась раньше, чем мама. Выскользнула из кровати, прошлепала босыми ногами по полу, прокралась тихонечко в кухню, приставила деревянный стул…
Тридцатилетний Питер. Он очень, очень-очень любит марихуану. Особенно марихуану. Вчера ему повезло – удалось прикупить двухнедельный запас у проверенного человека. Хороший товар. Еще не открывая глаз, Питер слепо шлепает ладонью по прикроватному столику, где с вечера осталась скрученная сигарета…
Сорокатрехлетний Джон. Он очень, очень-очень любит виски. Особенно виски. Больше жены. Жены-то у него уже и нет. У Джона хорошая работа и припасенные на барном столике бутылки. Проснувшись, Джон трет опухшие после вчерашнего глаза, встает и идет к столу, не поддавшись слабой мысли о том, что ему через два часа нужно быть на работе…
Двадцатитрехлетний Стивен. Он очень, очень-очень любит компьютерные игры. Живет один и проводит за ними ночи напролет. Он еще не ложился – и уже не ляжет. Он не будет есть и пить до тех пор, пока сердце не запнется и не остановится, а ослабевшая рука не выпустит мышку. Стивен смотрит красными глазами в монитор и щелкает, щелкает, щелкает…
Тридцатилетняя Милена. Она очень, очень-очень любит чипсы и орешки. Особенно их. Мечтает похудеть, но не может перестать их есть. Позавчера она купила сразу много. Милена просыпается от голода, чувствует, как сильно сосет под ложечкой, и почти бежит в кухню, оскальзываясь на кафельном полу…
Ниточки натягиваются, звенят в стылом воздухе.
Пока слабые.
И дети.
Потом пойдут те, кто сильнее.
Не устоит никто.
Голод улыбается и жмурится от яркого в безоблачном небе восходящего солнца. Предвкушает.
Если бы он управлял Преисподней, то его Ад был бы очень прост – каждый грешник целую вечность получал бы то, что любил при жизни сильнее, чем Бога, который придумал глупые правила.
Чревоугодник обязан был бы только есть. Изо дня в день, из вечности в вечность. Только есть. Только. Есть. Без права остановиться и заняться чем-то еще. Без права на пощаду. Без смерти и воскрешения. Есть. Всегда.
За прелюбодеяния – вечный секс. Без перерыва и передышек. Вечность.
Наркоманам – наркотики. Без кайфа. Огнем по вене. Вечность.
Игрокам – вечная игра.
Попробуйте играть вечность. Без перерыва.
То-то же.
И не нужно тратиться на котлы и поддержание подходящей Аду температуры.
Голоду казалось, что это отличная мысль.
Он был бы доволен. Наблюдал.
Но Преисподней управляет не он – и может оставить свои идеи при себе. И предвкушать. Не отвлекаясь.
Он чувствует себя так, как будто очень долго – вечность – не дышал, и делает прямо сейчас первый вдох. Наполняет несуществующие легкие свежим, чистым воздухом.
Звенят ниточки, хрустит предзимняя наледь. Хрустит. Голод открывает глаза и оборачивается на звук, посмевший нарушить его уединение.
-
-
14.09.2013 в 19:15Спасибо
-
-
14.09.2013 в 19:16Красиво,тонко, ядовито. Уважаю. Давай работай, я тебя поддержу.
Ну там инсульт инетзависимому устрою. Сахарный диабет сладкоежкам...
И ты прав - Смерть как всегда опаздывает. Ох,чует моё болезное сердце. Сдаст он нас опять охотникам,подлец.
-
-
14.09.2013 в 19:44-
-
14.09.2013 в 20:26В.В.
-
-
14.09.2013 в 22:00Не есть? Не пить? Не дышать?
Как им бороться с ЭТИМ?
Охотники, моё вам сочувствие
-
-
15.09.2013 в 12:13Надеюсь, у вашей братии получится разгрести этот бардак
Гость, коллега! Спасибо за предложение! в ответ могу помочь с отравлением лекарствами от ваших болячек. От жадности
Ярди68, и правильно!
Гость, коллега! Благодарю. Обращайтесь за любой помощью!
_серый_волк_,
Охотникам уже ничего не поможет, муахаха.
С почтением, Голод.
-
-
15.09.2013 в 16:17Всадник, очень круто! Злобно так вышло. Беспощадно. *попрятала чипсы и орешки*
очень интересуюсь, как охотники будут справляться...